— Что слово «джаз» означает лично для Вас? Почему Вы выбрали именно это музыкальное направление?
— Во-первых, сегодня джаз — это самая натуральная музыка, непридуманная, самая свободная музыка. Это именно та свобода, которую я не смог найти в других жанрах…
В джазе существуют три главных компонента: ритм, мелодия и гармония. Это должно и в жизни существовать, в принципе. Хотя в других жанрах, наверное, другие критерии. Например, рок-музыка для меня слишком агрессивная, а джаз — красивая музыка. Я считаю, что сегодняшняя классическая музыка — это джаз. Раньше в классической музыке тоже импровизировали, а сейчас перестали — вся импровизация перешла в джазовую музыку. Хотя я не сторонник современного джаза, прямо вам скажу, потому что для меня чем старше музыка, тем она более ценна.
— В джазе существует множество направлений и стилей. Каким из них Вы отдаёте предпочтение и почему?
— Наверное, самое большое предпочтение я отдаю хард-бопу и бибопу, потому что суть джаза, по моему мнению, заключается именно в этой свинговой музыке.
Сейчас очень много играют в разных метрах (музыкальные размеры — прим.) и в 5/8, и в 9/17, и в 11/18. Это уже композиционная музыка, придуманная каким-то музыкантом, который устанавливает, что обязательно в этом аккорде должны быть такие ноты, потом пианист должен играть этот аккорд и так далее. Это уже расписанная музыка.
Но джаз ведь должен быть и для людей, для слушателей. Ты не должен игнорировать народ и говорить: «Вы ничего не понимаете. Я свою мудрую, сложную музыку играю, вы должны это слушать и вам это должно понравиться». Но ведь это совсем не обязательно.
Сегодня людям часто приходится слушать такой сумбурный джаз. Может, это и к лучшему, я не знаю. Люди слушают, но не всем это нравится, и очень многие думают, что это и есть джаз, поэтому у них и возникает антипатия к этой музыке. А потом они слушают Луи Армстронга и говорят: «Вау!» Нет в мире ни одного человека, который не любил бы Луи Армстронга: он остановил войну, ушёл на фронт, дал концерт и мир, поэтому джаз — это умиротворяющая музыка, без агрессии.
— У Вас огромный опыт выступлений по всему миру. На Ваш взгляд, у российского джазового слушателя есть своё лицо?
— Есть. Знаете, почему? Потому что у российских музыкантов есть своё лицо. Это же от музыканта зависит, как преподнести музыку. Естественно, если есть лицо у музыканта, оно будет у слушателя.
А тут такие музыканты! Для меня это как кислород. Каждый раз я возвращаюсь в Москву и стараюсь играть с лучшими музыкантами, чтобы самому расти. Очень полезно играть с разными музыкантами, разных поколений и калибров, тогда и сам будешь расти профессионально.
Вот сегодня мы подготовили концерт исключительно из произведений Хорэса Сильвера. Это те вещи, которые я никогда в жизни не играл, и вот открыл для себя новую страницу в джазе — у меня сегодня новая ступенька роста. В джазе это никогда не прекращается. Например, мой учитель Барри Харрис воспитал не одного великого музыканта и до сих пор занимается, хотя ему 85 лет. Если я ему сейчас позвоню, то он скажет, что у него нет времени на пустую болтовню, потому что он занимается.
— Чем Вы планируете порадовать слушателей на фестивале в Коктебеле?
— Я жду не дождусь, когда пройдёт этот месяц, чтобы выступить!
Во-первых, наш состав будет интернациональный. Кроме меня и моих американских коллег, с которыми я выступаю на протяжении уже многих лет, к нам присоединится Анна Бутурлина — наша любимая, прекрасная коллега, одна из самых опытных певиц России. Я очень много слушал её на концертах, а она — меня, но мы никогда не выступали вместе. Теперь мы оба ждём, когда вместе окажемся на сцене. Это будет интересным вызовом и сюрпризом для нас всех.
Честно говоря, программу мы ещё не обсуждали и сегодня как раз для этого встречаемся. У Анны есть своя, очень своеобразная программа: она берёт русские песни и обрабатывает их в джазовом стиле. Мои американские друзья русские песни ещё не играли, но сыграют! (Смеётся)